ТЭФИ десятая. И последняя?

Юбилейная церемония напоминала не праздник, а похороны

Какой идиот выбрал музыку, под которую должны были течь томительные минуты ожидания результатов голосования в зале, где сотня телеакадемиков упражнялись в нажимании кнопочек на пультах? На второй год голосования «в живую» подтвердилось, что люди, творящие отечественное телевидение, технические профаны, не способные быстро и правильно нажать одну из трех, имеющихся на пульте кнопок. В результате на эту несложную процедуру им требовалось не 12 секунд, что определено электронной системой голосования, а несколько минут. И минуты эти тянулись под марш, напоминающий похоронный, в котором музыкально образованные зрители готовы были признать музыку Шнитке, но не готовы были слушать эту музыку так часто и так долго. Хотя, если организаторов церемонии привлекала идея создать похоронное настроение то им это удалось.
Кого хоронили? Так наше же телевидение. Независимое телевидение, просуществовавшее несколько коротких лет. И похоронные мотивы обнаруживались и в музыке, и в речах победителей, и в дизайне зала «Россия»,  где традиционно проходит вручение призов телеакадемии. А зале, вернее, в холле зала «Россия» стояло то ли праздничное панно, но ли стенд – в общем, некий большой прямоугольный стенд, выполненный из разного цвета гвоздик. Подбор цветов, от траурно малинового до белого, больше подошел бы для кладбища, а не для праздника.
О веночке на гроб безвременно почившей программы «Намедни» сказал и Леонид Парфенов, изгнанный с канала НТВ и получивший от Кремля волчий билет, запрет на появление в эфире крупных каналов. Коллеги, обычно ревнующие Парфенова к его харизматичности и славе в обычной жизни, все же смогли подняться над собственной завистью, и решили присудить ему выходящий за рамки объявленных заранее номинаций «Спецприз телеакадемии». Что называется «по совокупности заслуг». На деле приз получился утешительным. Но зал устроил изгоняемому из профессии Парфенову настоящую овацию. Казалось еще чуть, и герою вечера придется выходить «на бис».
«На бис» Парфенов не вышел (или его не выпустили организаторы, поди, теперь проверь!), зато, подытоживая овацию, некогда главный конкурент Парфенова, а теперь его большой друг и герой одного из его фильмов Владимир Познер воскликнул: «Интересно, в зале ли господин Кулистиков?!»
Нового гендиретора НТВ в зале не было, да и оговорился Познер. О Кулистикове стоило спрашивать после вручение ТЭФИ закрытым им программам «Красная стрела» и «Свобода слова». После приза Парфенова надо было спрашивать, в зале ли г-н Сенкевич. Но и уволившего Парфенова бывшего гендиректора НТВ, в зале не было, а не уволь Парфенова он, «Намедни» месяцем позже попала в одну обойму закрытия с теми, кого изгонял из эфира уже сам посланный на НТВ комиссаром в пыльном шлеме г-н Кулистиков. Так что и оговорочка у президента телеакадемии вышла по Фрейду.
А чуть ранее оговорился и поздравлявший Познера с победой в номинации «Лучший интервьюер» Лари Кинг, сказавший, что Познер родился в Америке. Родившийся на самом деле во Франции Познер поправлять Кинга не стал. Кинг все равно бы не поправился, его «телемост» был записан заранее. Но многие увидели в их диалоге через океан большую некорректность. Понятно, что из российских телеакадемиков говорить с Лари Кингом мог только Познер – других наших академиков американец и знать не знал. Но Познер с Кингом мило пообщались перед номинацией, в которой в тройку попал сам Познер, что вряд ли было корректно по отношению к конкурентам. Г-же Татьяне Толстой и г-же Дуне Смирновой позлословить с Кингом не дали, вот и не достался дамам бронзовый разрывающий грудь мужик, которого отчего-то принято считать телевизионным Орфеем.
Прямые включения, якобы призванные явить миру технологическую мощь ТВ, на деле были не больше чем имитацией, как одной большой имитацией постепенно стало и современное телевидение. Все «включения» были записаны заранее с тремя вариантами поздравлений победителям. Несведущий зритель, может, и поверил бы, что все происходит «в живую», да беда – на Байкале, где играл соло пианист, и играл, якобы в эту самую секунду, что Гергиев в Петербурге дирижировал сидящим в Москве оркестром, было подозрительно светло. А разница по времени с Москвой на Байкале, позвольте вам напомнить, пять часов. А при всех задержках с началом церемонии, увертюра «Время, вперед» зазвучала в зале «Россия» в половине седьмого вечера – считайте сами, сколько в это время было на Байкале.
Может, мы и клюнули бы на «прямые включения» из студий трех центральных каналов,  да тоже натяжечка вышла. Жанна Агалакова в интерьере программы «Время», Михаил Антонов из студии «Вестей» и Михаил Осокин из студии «Сегодня» вместе вели церемонию вручения наград в информационных номинациях. И умудрялись даже якобы передавать бумажки с текстом друг другу. И поздравляли с победой тех, чья победа определялась живым голосованием в зале. Да только из-за задержки  с началом церемонии вручение информационных номинаций затянулось дольше 7 вечера, когда Осокин из той же самой студии вышел в настоящий живой эфир на НТВ.
НТВ вообще в этот год играло в церемонии странную роль.
Во-первых, из 5 полученных каналом наград, 4 были вручены выгнанным из эфира программам – показатель, однако!
Во-вторых, НТВ в этом году был каналом-вещателем. Да вот беда – бывший начальник канала Николай Сенкевич отдал право на подготовку церемонии и телеверсии телекомпании «Вид» - компании совсем не дружественной новому гендиректору НТВ Кулистикову, а, напротив, дружественной конкурирующему Первому каналу. Кулистиков и новый-старый генпродюсер НТВ Александр Левин не нашли ничего лучшего, как списать все провалы на Сенкевича и на «Вид». Новые руководители НТВ заявили, что Сенкевич подписал такой договор, по которому они ни во что не могли вмешаться. А что церемония вышла нудная, так во всем «Вид» виноват – не для себя ж, на для «Первого» делал, вот и саботировал! Оттого и в прошлом году, когда тот же «Вид» делал церемонию для «Первого канала», рейтинги телеверсии были рекордными за всю историю ТЭФИ, а в этому году у НТВ пшик! Правда, новое руководство, вопреки напечатанной во всех ти-ви-гайдах программе передач, задвинуло телеверсию почти на полночь, но и этот решительный шаг был списан на отвратительное качество самой церемонии, которую, якобы, невозможно показывать в рейтинговое для канала время.
Так же друг на друга кивали НТВ и «Вид» в не менее щепетильном  вопросе о цензурировании и редактуре. Традиционно церемония ТЭФИ считается не отдельным делом канала- организатора, которыми по очереди становятся Первый, Россия и НТВ, а общекорпоративным делом, и от этого канал-вещатель, поджимая в телеверсии длинноты сценической церемонии, не имеет право на идеологические купюры.
Но на этот раз до эфира добрались не все заявления и реплики, и сегодня почти невозможно прояснить, кто именно взял и отсек не понравившиеся ему части. Теперь «Вид» аргументировано объясняет, что это происки НТВ, которому такое цензурирование выгодно, а НТВ кивает на «Вид», который вроде бы подрезал излишне затянутую по хронометражу церемонию. При этом в эфире сохранились многоминутные голосования под почти траурную, почти похоронную музыку, но отчего-то исчезли эпизоды другого плана. Например, выступление Ирэны Лесневской, говорившей со сцены о более чем непростых временах для отечественного ТВ, особенно для его информационной и общественно-политической составляющей; уже упомянуые овация, устроенная залом Леониду Парфенову и вопрос Владимира Познера, в зале ли господин Кулистиков.
Но в зале в тот вечер не было не только господина Кулистикова , но и  двух других главных телевизионных начальников гендиректора ВГТРК Олега Добродеева и гендиректора Первого Константина Эрнста. И  этот демарш руководителей выглядел угрозой самому существованию премии ТЭФИ. Кому нужна академия без начальников! Впрочем, кто хочет, может поверить, что никакого демарша и не было, просто случайное совпадение. Говорят, Олег Добродеев улетел в тот вечер в Швейцарию поздравлять с 80-летием свою маму, Константин Эрнст вел какие-то важные переговоры. Чем занимался в тот вечер Владимир Кулистиков, в кулуарах телеакадемии ничего не говорят. Не иначе как сидел с большими ножницами и лично вырезал из эфира не понравившиеся ему фрагменты.